Отправлено: 17.02.07 19:59. Заголовок: Русская идея в контексте диалога культур
Русская идея в контексте диалога культур Круглый стол I Международного конгресса культурологов, август, 2006 г.
Участники обсуждения Борис Аверин – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Санкт-Петербургского государственного университета;
Игумен Вениамин (Новик) – кандидат богословских наук, преподаватель Петербургской Богословской Академии;
Ирина Горина – историк, культуролог, сотрудник Центра информационных технологий.
Николай Добронравин – доктор филологических наук, профессор кафедры африканистики восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета;
Дмитрий Ивашинцов – доктор технических наук, профессор, коор-динатор Гильдии руководителей науки (СЗО), председатель Международной ассоциации «Русская культура»;
Борис Колоницкий – доктор исторических наук, сотрудник Инсти-тута истории РАН;
Николай Кофырин – юрист;
Мария Мацкевич – руководитель группы изучения динамики соци-ального сознания Социологического Института РАН, исп. директор Центра изучения социальных процессов Л. Кесельмана;
Дмитрий Солонников – политтехнолог;
Андрей Столяров – писатель, член Союза российских писателей, член Русского ПЕН-центра, профессор кафедры культурологии ЮНЕСКО (СПб);
Екатерина Теплова – главный редактор сайта «Русский формат»;
Дмитрий Травин – кандидат экономических наук, заместитель главного редактора еженедельника «Дело».
Елена Травина – кандидат философских наук, доцент факультета Международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.
Елена Щепановская – переводчик, исследователь истории форми-ровании архетипов (мировой мифологии).
Координаты Андрей Столяров: При обсуждении этой темы, было бы желательно поставить самые простые координаты. Это три момента. Что такое национальная идея? Является ли это историческим произволом, когда группа лиц навязывает своё видение целой стране и ведёт её по определенному пути развития? Или это универсальный скрытый механизм истории, который включается при определённых условиях? Я считаю, что это механизм. Мы не можем в ситуации, когда должна возникнуть национальная идея, от неё отказаться и пойти европейским просвещённым путём развития. На мой взгляд, это скрытый механизм истории. Но тогда следует ответить на следующие вопросы: что это за механизм? При каких условиях он включается? Как он функционирует? И главное, можно ли его контролировать? Потому что реализация национальных идей часто в истории приводила к очень разрушительным результатам.
Дмитрий Солонников: Механизм имеет ли свою вербальную составляющую, и насколько она может меняться? Потому что механизм это «снятое», причем вербальная составляющая каждый раз может возникать новая на основе того же самого механизма.
Андрей Столяров: Второе: состав, выражение национальной идеи. Как правило, что должно входить в состав национальной идеи, никто не говорит. В дискуссиях каждый предлагает свою национальную идею, не понимая, что каждая идея имеет свою обязательную составляющую. Национальная идея должна иметь, во-первых, метафизическую составляющую, ту метафизику, которая открывает пространство дальнейшего развития. Не будет метафизики, не будет идеи. В частности, социально-демократическая идея в России в 1917 году погибла, на мой взгляд, именно потому проиграла большевикам и коммунизму, что там не было метафизики. Социал-демократы предлагали тогда то, что есть, а не то, что будет. Вторая обязательная составляющая национальной идеи это архетипическая составляющая. Архетипы стабильны, меняются они чрезвычайно медленно. И если инновационная метафизика не будет сопряжена с архетипами, она будет крутиться в холостую, что мы и наблюдаем сейчас на примере либерализма в России. Не сопряжён европейский либерализм с российскими архетипами, и потому идея крутится сама по себе. И поэтому она в России терпит поражение. Третья составляющая – это транслятор между метафизикой и архетипами. Должен быть передатчик, который их более или менее согласовывает. Непосредственное соединение метафизики с архетипами означает короткое замыкание. Все национальные идеи, которые мы видим, это короткое замыкание, это взрыв детонирующего материала, прожигающего настоящее по пути в будущее. И последнее – это проекция национальной идеи на реальность; этого тоже обычно никто не учитывает.
В мире идут глобальные цивилизационные процессы. Некоторые из них очевидны. Например, образование единой мировой экономики (глобализация); переход власти к крупным транснациональные структурам (корпорациям, банкам, межрегиональным объединениям), уменьшение классического суверенитета государств. Есть и менее очевидные процессы. Например, переход мира в неопределённое (во фрактальное) состояние. В связи с чем становятся фрактальным государство, идеологемы, сам человек. С этим процессом тоже нужно считаться. В дискуссии обычно предлагается слоган. Например, выражение Солженицына о сбережении народа. Несколько раз это предлагали объявить национальной идеей. К национальной идее этот дискурс не имеет никакого отношения. Сбережение народа это сохранение численности населения, или увеличение численности механическое? И вообще, что мы хотим: иметь бедное государство и 300 млн. населения, или государство богатое и 100 млн. населения? Общемировой процесс - это снижение рождаемости в развитых странах. Мы тоже захвачены этим процессом. Нужно ли нам идти против течения, или идти каким-то другим путём?
Дмитрий Ивашинцов: Сейчас уже больше говорят не о глобализации, а глокализации, в которой две составляющие: глобализация и локализация. Глобализация - это финансовое пространство и т.д.., а локализация - выделение национальных культур и попытка их сохранение. Суверенизация идёт сейчас по нарастающей.
Андрей Столяров: Русскую национальную идею этот процесс задевает постольку, поскольку любой национальный проект находится в этой среде. На самом деле этих процесса три: универсализация или глобализация мира (делание его единым). Верхний процесс никак не назван – это сборка управленческих структур. Нижний этаж это глокализация – разборка классического государства на более мелкие структуры. Внутри этого волчка и находится Россия. Если мы поймём, как сопрягать российские национальные интересы с этими общецивилизационными процессами, это и будет национальная идея.
Дмитрий Ивашинцов: Россия, в отличии от многих стран, которые теряют численность, но не теряют связность, может при потере численности потерять связность. У нас просто квадратных километров на душу населения слишком много. Не должно ли это учитываться?
Андрей Столяров: Да, конечно. Раньше связность осуществлялась через этнос. Но существуют и другие пути связности, чисто механические. Например, Интернет. Он явно усиливает связность любых образований. Другое дело, что Интернет связность очень специфична, и мы не умеет с ней работать. Она фрактальна, она выходит за границы государства. Но, тем не менее, она держит исторические территории. Поскольку она всё время делает общение единым. Она консолидирует язык, культуру (хотя и нивелирует её тоже). Сейчас этот процесс спонтанный. Связность может держаться не на численности.
Дмитрий Солонников: Если раньше связность измерялась чисто технически
возможностью доскакать из одно центра до другого. Сейчас информационный коннект осуществляется гораздо быстрее за счёт раз-личных технологий; причём не обязательно через Интернет. Телевидение и радио ещё до конца не освоены до конца с точки зрения связности территорий. Скорость информационного взаимообмена увеличивается, и связность таким образом раздвигает свои границы. И численность населения уже может не являться такой уже координирующей.
Андрей Столяров: Теперь мы начинаем выравниваться с Европой. Раньше особенность России состояла в большой территории и длинных коммуникациях. Сигнал очень долго проходил. Мы платим два налога: климатический и налог на территорию. Они всегда висят на нашей экономике. Мгновенный контакт снимает эти издержки налога на территорию. И в этом смысле у нас есть перспективы.
Дмитрий Солонников: Из выступлений я понял, что русская национальная идея во многом выстраивается из позиционирования России в процессе глобализации. А если глобализации вообще не происходит, тогда возможно ли формулирование русской национальной идеи?
Андрей Столяров: Я бы разделил эти два понятия. Считается, что русская идея существует исторически. В каждый данный исторический момент, проявляя себя, она является национальной идеей. Я не считаю, что русская национальная идея это историческое понятие, и существует как непрерывная плазм, от древних антов до нашего времени.
Дмитрий Солонников: Русская национальная идея как нечто понимаемое внутри себя (когда понимаю, но выразить не могу). В каждой временной ситуации она имеет своё выражение уже в неких текстах, которые транслируются.
Андрей Столяров: Владимир Соловьёв говорил, что русская идея не то, что народ думает о себе, но что о народе думает Бог. Думаю, что сейчас это уже не имеет какого-то прикладного значения.
Индивидуальность на миру: и смерть красна
Николай Кофырин: Русская идея, как и любая другая идея, является проявлением жизненной необходимости, с одной стороны, и представлением о бессмертии, с другой стороны.
С точки зрения проявления жизненной необходимости, русская идея сформирована всей историей русского народа, в котором одно из главных было выживание русской нации и обретение её целостности как народа. Отсюда и одно из положений русской идеи о том, что индивидуальное спасение невозможно, спастись можно только вместе.
Тогда как в европейской культуре ценность индивидуальности превалирует над ценностью общности и государства, проявлением азиатской принадлежности русской нации является превалирование ценности общности над ценностью индивидуальности. Отсюда второе положение «русской идеи» о необходимом самопожертвовании личности ради светлого будущего всего народа. Третья составляющая «русской идеи» состоит в ожидания пришест-вия царства Божия и построения справедливого общества на земле.
Русскому мировоззрению было характерно сомнение относительно богатства, основательного устройства жизни и быта, а земная жизнь представлялась как путь странничества и бегства от мира.
В сегодняшнем диалоге культур актуальным, на мой взгляд, является лишь положение русской идеи о том, что спастись можно только вместе.
Андрей Столяров: Противопоставление западного индивидуализма восточному коллективизму не совсем продуктивно, поскольку существу-ет ещё российская ориентация на домен – круг друзей. Это тоже россий-ская особенность. Что же касается связи православия, и в целом христи-анства, то я бы обратил внимание на то, что христианство, в том виде, в котором она существует, это религия выработанная. Прежде всего пото-му, что она не верифицируема.
Но путь этот анизотропен. Два тысячелетия этот путь держался на вере. Сейчас все требуют показать рай. Культура это может продемонстрировать, она уже готова это сделать. Во всяком случае, виртуальные технологии готовы предложить человеку рай прямо сейчас. Религия этого сделать не может, поэтому она проигрывает в кон-куренции за человека.
Дмитрий Солонников: Известны исторические факты, когда под воздействием наркотических веществ рай действительно показывали, особенно в исламском мире.
Борис Аверин: Попытка сформулировать национальную идею предпринималась не единожды, и самая популярная была сформулирована в конце 19 века. Звучит она примерно так. Есть три культуры. Первая – романская, где главная идея – идея общих для всех законов; она примерно выражается в юридическом кодексе, и все мы должны жить по римскому праву. Вторая идея – германская – суд присяжных, когда не существенны общие для всех законы, важна личность. И поэтому если для романского мира это юридический кодекс, то для германского мира – суд присяжных. В римском праве презумпция невиновности, и она должна соблюдаться несмотря ни на что. Главное здесь общность закона над всеми. В германском мире мой внутренний мир важнее, и моё право важнее общего закона. Отсюда и слово Иллариона «О законе и благодати»: закон это хорошо, но есть ещё и благодать.
Как попадает сюда Россия? Считается, что метафизическая задача человека тоже распадается на две части: первая – я индивидуалист, а вторая – что я не могу быть один, полное утверждение моей собственной индивидуальности ведёт к моему полному одиночеству. А необходимо совместное общее деяние. Россия как бы пытается соединить эти две крайности: закон и благодать, личность с общими представления-ми, которые не перепрыгнешь. В России получалась странная середина, которая выражается в том, что на миру и смерть красна. С одной стороны общность, сход (тот самый мир – семья или деревенский сход). Вот на миру моя индивидуальность проявляется в том, что я на миру и умереть могу, проявив тем самым свою индивидуальность (попытка соединить всеобщность с моей собственной личностью). Исторически это происходило так. Вначале Россия полагала, что она должна быть открытой, и чем больше возьмёт с севера и с юга ( с севера государственность в виде варягов, а с юга – христианство), соединит всё это вместе, и получится то, что и надо. И так и было некоторое время. Потом приходит идея исконности: это вот западное, а вот исконное (закрытое государства Ивана Грозного, и Казань исконно русская). Затем наступает новый этап – Пётр первый, который говорит, что если жить исконно, то мы погрязнем; давайте снова сделаем государство открытым, возьмём западные ценности. Возникает новый тип открытого государства, но совсем иное, чем Киевская Русь и то, что было при Илларионе. Затем советская власть, и снова закрытое государство (всё исконно, мы впереди всех; правда мы основываемся на западном учении, но всё равно мы создали новое общество). И отношение к тому, что мы берём с запада и что мы применяем к себе, становится центральным вопросом. Таким образом, национальная идея формируется как попытка соединить индивидуальность и самопожертвование личности на миру.
На сходе и смерть красна. С начала 19 века формируется идея монархической народности, которая переходит затем в народничество. Молодой человек к 15-17 годам утрачивает веру в Христа – это нормально. Но что делать? И тогда на место Христа ставится народ. И возникает народничество во всех своих ипостасях. Народничество как внутри общества – революционеры, так и религиозное («русский народ - богоносец» Достоевский). Но при этом народничество самое разное. Это народничество крепнет с невероятной силой в советском государстве. Да здравствует великий советский народ! Всё отдаётся народу. Национальная идея, в которой равняется народ и бог, становится сомнительной. Народничество отрицало государство, но не отрицает авторитет, в частности, и авторитет монарха. Что и сохранилось. Монарх-батюшка имеет право дать пощёчину, потому что ради лучшего. Идея батюшки, идея личности, которая становится надо мной и управляет мной по закону благодати, это одна из составляющих современной национальной идеи. Идея народничества продолжает существовать. И как бы не презирал народ власть, ни говорил о себе, что мы пьянчуги, но идея народа существует как архетип. Чтобы понять национальную идею, нужно понять, как другая национальность нас оценивает. Тогда мы откроем то, что не видели сами. Когда Вячеслав Иванов переходит в католицизм, он говорит, что теперь он понял православие.
Андрей Столяров: Я пытаюсь увидеть баланс между индивидуалиями и универсалиями. Он проявляется как баланс между либерализмом и социализмом (то есть рынком и государственным управлением). Когда мы обсуждаем национальную идею, мы всегда ведём речь о балансе инноваций и традиций.
Борис Аверин: Идея рынка, которая навязывалась обществу, отрицалась изнутри всеми. По сути мы строим рыночные отношения, но идея отвергается, не ложится в душу идея рыночных отношений. Не соответствует архетипам.
В третьем цикле революций Андрей Столяров: Либеральная идея не была сопряжена с архетипами. Этого не было сделано в России.
Елена Щепановская: Я бы хотела сформулировать одну из граней национальной идеи как переход межличностных границ. И западные и восточные люди индивидуалистичны по сравнению с россиянами. Если иностранцы заняты формированием своего внутреннего мира, то русским необходимо сформировать коллективную атмосферу. Не случайно, что иностранцы оценивают русских как агрессивных людей, потому что русские люди в межличностном общении нарушают границу, которую не нарушают ни индусы, ни французы. Границу это нужно нарушить, чтобы сформировать объединение, соборность на очень глубоком уровне. Иностранцы оценивают общение русских людей как переход от формального общения в глубину эмоций, ради того, чтобы сформировалось нечто иное. Для сотворения чего-то нового нужно расчищение пространства. Этот архетип очень работает в России.
О. Вениамин: Что такое идея? Существует иерархия идей. Идеи технические легче всего усваиваются, поэтому техническая модернизация проходит легко. Есть идеи, которые затрагивают смысложизненные предельные вопросы, идеи, включающие в себя элемент иррационального. Для этого и нужна религия, ибо религия есть культура обработки иррациональных аспектов, которые всегда есть. Если мы будем делать вид, что иррационального нет, то оно всё равно вылезет, если не в виде религии, то в виде какого-нибудь мракобесия. Коммунизм, как вы знаете, это извращённая форма религиозности. Национальная идея имеет рациональный и иррациональный аспект. Коллективизм это скорее национальное свойство характера, также как головотяпство, нежелание продумывать рациональные вопросы. Те же самые архетипы были и в Европе, и в Аф-рике сейчас. Они везде одинаковы, только в разных соотношениях. Русская идея, на мой взгляд, является средневековой идеей, в том виде, в каком она выражена у Соловьёва и Бердяева. Там очень важна идея причастности, общения, некая мистика присутствует. Средневековая не означает плохая.
Я призываю вас не игнорировать иррациональный аспект. И в этом национальная идея связана с православием. Другое дело, что православие перекрасили в другой цвет, вместо креста дали серп и молот, сменили символику, а архетип остался тот же самый. Как идею сделать вкусной? Можно выдвинуть прекрасную идею, но она не будет работать, если она никого не будет вдохновлять. Что надо сделать, чтобы идея вдохновляла? Надо сделать, чтобы она затрагивала какие-то глубинные вещи. Поэтому такие идеи, как конкурентоспособность, сбережение народа, это, конечно, не идеи, а эрзацы, которые могут работать на фоне какой-то глобальной идеи. В эпоху Рузвельта в Америке была выдвинута идея, чтобы каждый американец должен иметь курицу в воскресный день. У нас эта идея не сработала, а в Америке сработала, потому что в Америке она работала на фоне глубокой библейской идеи – трудовой протестантской этики. Достоевский предлагал идею всемирной отзывчивости. Бердяев говорил об особой коммуникативности русского народа (русский народ – брат всем нациям, он выполняет роль коммуникатора). Этот иррациональный аспект выражается только в поэтической форме. Мы не может всё онаукообразить, измерить градусником.
Андрей Столяров: Я говорил, что проигрывают те идеи, в которых нет метафизики. Мы сейчас находимся на третьем цикле революций. Первые революции приносили свободу. Второй цикл приносил равенство всех способов жизни (то, что сейчас называется мультикультурализмом). Но пока ни одна революция не принесла братства. Революционный цикл не завершён. И здесь какая-то перспектива.
Борис Колоницкий: Насчёт курицы на каждом столе, это ещё Генрих четвёртый сказал в 17 веке. У американцев это звучало: курица в каждом горшке, автомобиль в каждом гараже. Почему национальная идея сейчас нужна, актуальна, если, возможно, национальное государство уже «не будут носить в следующем сезоне»? Я не вижу непрерывной русской истории, где всё одинаково. Я вижу постоянные вызовы, переломы, переструктуризацию идеи. Россия выживала не за счёт приверженности каким-то архетипам, а путём постоянной реорганизации, адекватной реакции на вызов. Может быть, наш разговор о каких-то постоянных вещах мешает нам отреагировать на какие-то вызовы? Национальная идея должна реагировать на какие-то особые меняющиеся проблемы.
Андрей Столяров: Национальная идея это упрощённое бытие. Когда вся социальная механика разобрана, то она разобрана до архетипов. Трансценденция какая-то остаётся невнятная, архетипы тоже остаются и работают. Но всей сложной механики, которая понижает напряжение от Неба до земли, её уже нет. Когда связь напрямую, то возникает короткое замыкание.
Борис Колоницкий: Чрезвычайно важна проблема ассимиляции и ассимилирования.
Стереотипы и архетип нации Андрей Столяров: Сейчас есть вызов глобального мира. Либо он перемелет национальный пейзаж, обнажит ресурсы и подключит их к глобальному миру.
Елена Травина: Существуют ли какие-то национальные идеи помимо русской? На мой взгляд, у нас происходит смешение национальной идеи и русской исконной идеи. Тогда каждый народ должен рождаться с какой-то идеей, которую он как мешок тащит на протяжении всей своей истории. Нация – это не результат, а процесс. Если мы говорим, что какая-то идея возникла при зарождении нации, то это совсем не факт, что эта же идея будет завершать процесс становления нации. Я категорически против того, что Андрей Столяров говорил о некоторых российских архетипах. Не существует каких-то российских архетипов, также как американских, французских и т.п. Существуют просто базовые архетипы, которые выдёргиваются каждой нацией в тот момент, когда действительно это востребовано. Архетипы все одни и те же. И поэтому тот путь, который прошла какая-то нация, начиная с 18 века, эти же самые архетипы могут быть востребованы. Та идея о курице на столе у американцев, и у нас сейчас есть. Народ сметает бытовую технику с прилавков магазинов. Но я не уверена, что это национальная идея. Идею Солженицына о сбережении народа я понимаю так: не трогайте тех, кто живёт и не подвергайте их репрессиям. Но мы до неё ещё не доросли.
Андрей Столяров: Есть архетипы разных уровней. Начальные архетипы, которые вырастают из инстинктов. Национальные архетипы складываются на биологии, трансформированы природой, историей. Короткий вегетативный цикл в России несомненно архетипичен и порождает героическое сознание, - быстрое выполнение большой работы за короткий срок.
Екатерина Теплова: Если говорить не об архетипах, а о поведенческих паттернах, то всё становится на свои места.
Николай Добронравин: Складывается впечатление, что в большинстве случаев мы говорим не об архетипах, а о глобальных стереотипах, о клише. Что касается русского национального бытия, то значительная часть не страдала боязнью обогащения. В некоторых русских текстах прямо есть указание на то, что богатство есть благодать. Значительная часть старообрядческой общности склонна была к обогащению. Когда мы говорим о русской национальной идее, то стоит говорить о разных ситуациях с разным доминированием того или иного клише. Может быть, разделить национальную и государственную темы?
Ирина Горина: Национальная идея, с одной стороны, это консолидация нации, но с другой стороны, она порождает рабство идеи, которая рождает химеру, химеризацию сознания. Не секрет, что национальная немецкая идея приводит к фашизму. Точно также как народническая идея 19 века привело точно также к идее мировой революции, к мессианским идеям, отчасти и к русскому нигилизму. Любая национальная идея в истории, будь то немецкая, русская, французская, она проходит период болезни роста; она, одной стороны, порождает объединяющую идею, а с другой стороны, она способствует рождению монстра – жуткой химеры. И, как правило, рождение монстра происходит через призму государственных интересов, когда народные интересы и чаяния проходят через государственный механизм, то есть органика через какую-то механическую структуру. Болезнь ли это роста или это закономерность? И как этого избежать? Какие механизмы общества должны быть созданы, чтобы всё-таки это разделять?
Дмитрий Травин: Закономерность в том, что болезнью роста нужно переболеть.
Борис Аверин: Национальная идея рационализируется, выдаётся как государственная, и получается химера. Но это не есть национальная идея. Это извлечение логически осознаваемого и передаваемого аппарату. И тогда получается фашизм. Иррациональное мы исключим, которые мы понимаем, но не формулируем. Никто из нас не сформулирует национальную идею. Мы ищем соединение речи и молчания. Нечто сказано, но нечто существует невербализовано.
Дмитрий Ивашинцов: Есть стадия канон, который развернуть не-возможно. Но мы должны понимать, что канон существует. Точно также национальная идея: она существует на уровне подсознания, внутреннего ощущения, когда мы можем отличить близкого нам человека от чужого. Когда мы пытаемся её формализовать, она обязательно приобретает ха-рактер диктата определённого. Это не обязательно может быть национализм, может быть и интернационализм, но чудовищного характера.
Борис Аверин: Националистические черты вместо национальной идеи.
Елена Щепановская: Существует архетип нации, которые часто называют духом нации или душа народа, то, что связано с национальной территорией и историей развития. Здесь надо разграничить архетип духа-души и идеологию, то есть идею как идеологию и идею как психическое начало. Если пустить на самотёк, то душа проявится, народ скажет, что ему нужно, это и будет проявление этого духа-души. В кризисные периоды, когда подавляется дух-душа, происходит формирование антиобраза. Вот образ «нового русского» как человека бесчувственного, лишённого духа-души. В идее интернационализма проявлялся архетип души. Идеологии приходят и уходят. Архетип можно выделить в любой нации. У французов и у индусов они будут разные. И это можно связать с условиями существования и с историей.
Зона, где невозможно выжить одному Дмитрий Ивашинцов: Территория, и даже геология места проживания влияет не только на то, о чём мы говорим, но даже на химизм человека (крови, костей). Если 60 процентов территории нашей страны находится в зоне многолетней мерзлоты, это накладывает отпечаток на то, что один человек у нас не выживет. При всём желании быть индивидуальным, у нас просто невозможно выжить одному. И это подтверждает озвученный тезис, что «спастись можно только можно вместе». И это заложено уже как архетип.
Дмитрий Травин: Почти все обсуждения национальной идеи строятся практически одинаково. Сегодня много говорится о национальной идее, потому что это официально педалируется. Как понимается национальная идея? Первое: нам нужно как-то ускорить развития нашего общества. Считается, что есть некая национальная идея, которую можно разработать или активизировать, может быть, она там где-то латентно спрятана. Может быть, сконструировать и запустить в общество для того, чтобы общество развивалось более энергично, и чтобы мы меньше ругались между собой. Солженицын сконструировал некую идею, и её начали обсуждать. Я не понимаю, как можно сформулировать такого рода идею.
В истории человечества не знаю примеров, когда формулировались какие-либо национальные идеи, которые могли бы сильно ускорить развитие. Притом, что идей, которые могли ускорять развитие, в истории человечества была масса. Не понимаю, почему это следует называть национальной идеей. Второе. Когда говорят о русской идее, говорят о неких чертах, которые присущи данному народу, и которые, человек об этом говоривший, решил назвать национальной идеей. Я согласен, когда отец Вениамин назвал это национальным характером, а не национальной идеей. Тот, кто называет это национальной идей, в силу каких-то причин хочет это так называть. В то же время другие могут понимать под национальной идеей либо первое, либо другое. И мы никогда не сойдёмся, потому что терминология разная. Под национальной идеей также понимается то, какими мы себя хотим видеть. Нам бы очень хотелось, чтобы наш народ был бы самый духовный, стремящийся к каким-то высшим ценностям, а, к примеру, не к торговле. Некоторые считающие так, полагают, что какому-либо народу присущи черты, которые не присущи другому народу. Это нормальное свойство человека.
Мои занятия в этой области показывали, что очень часто то, что присуще русскому народу, присущи целому ряду других народов. А представители других народов часто полагают, что их народу присуще то, что не присуще другим народам. Это, как правило, связано с очень хорошим знанием собственной истории, и плохим знанием истории других народов, что нормально для людей. Четвёртый подход, который мне наиболее близок. Если уж говорить о национальной идее, то надо найти в мировой истории моменты, когда происходило явно фиксируемое историей всплеск духовных сил нации, или когда на какой-то территории какие-то процессы приводили к формированию нации. Такого рода всплесков в истории можно насчитать не так уж много, и это более присущи крупным народам. Действительно, в период Великой французской революции, события, которые там происходили, вызвали особые процессы, люди сплотились особым образом, и эта сплочённость вдохновлялась этими идеями свободы, равенства и братства. Французы считают, что это привело к становлению их нации. Примерно в этот период нация формировалась, хотя понятно, что это более длительный и растянутый во времени процесс. Такого рода процессы были в истории и немцев, и у евреев, и в Соединённых штатах, и в России.
Русская национальная идея была коммунистическая идея, рождённая в начале 20 века. Общество объективно этим переболело. Это не было случайностью для России. Но были некоторые особенности, которые привели к тому, что именно в России так получилось. Это уже прошлое, как и то, чем переболела Франции и Германии, это прошлое этих стран. И какую-то новую национальную идею в этой терминологии сочинить уже невозможно. Остается только политтехнологическое творчество.
Андрей Столяров: Пример национальной идеи, не связанной с формированием нации, это фашизм, точнее германский национал-социализм.
Дмитрий Травин: В моём понимании, процесс формирования германской нации был достаточно длительный. Начало ему положили реформы Штейна и Гарденберга в начале 19 века. Затем процесс формирования нации шёл через создание единого германского государства в последние 30 лет 19 века. Затем государство вошло в довольно серьёзный кризис, связанный с тем, что процесс формирования германской нации столкнулся с ударами соседних государств. И дальше кризисными элементами на пути становления нации стали революция 18 года и Веймарская республика, и становление национал-социализма, как реакция на предыдущие проблемы, возникшие в результате формирования нации. Только после гибели национал-социализма можно стало говорить, что нация сформировалась.
Андрей Столяров: Мне казалось, что германская нация сложилась во времена Бисмарка.
Дмитрий Травин: К 1860 году вроде бы сложилась итальянская на-ция. После этого Максима … сказал знаменитую фразу: «ну, итальянское государство мы наконец сформировали. Теперь нам надо сформировать итальянцев». Это сказал современник и участник этих событий. Это озна-чает, что когда сформировалось государство это не значит, что нация сформировалась. Это более сложный и длительный процесс. И потом в результате формирования итальянской нации возникло то, что мы назы-ваем фашизмом. Это тоже есть этап становления итальянской нации. Кто лучше чем Муссолини взывал к национальным чувствам?
Нельзя придумать, можно только открыть Андрей Столяров: Исходи из того, что вы говорили, я могу сказать, что сейчас идёт процесс формирования новой российской нации. У нас ведь нет нации россияне. Мы не можем определить, что это такое. Это как раз условия формирования национальной идеи, предпосылка для её возникновения.
Екатерина Теплова: А для чего нужна нация россияне?
Андрей Столяров: Это инстинкт самосохранения – сбивание в нацию.
Дмитрий Солонников: Или это политтехнологический ход определенных политтехнологов. Важно, формирование нации россияне это навязываемая воля сверху, или процесс, который идёт изнутри. Это механизм, который кем-то создан и кем-то управляется, или это организм, который вырастает откуда-то? Это как раз две разных модели.
Андрей Столяров: Конечно, это организм. Но среда для его формирования создаётся политтехнологами.
Екатерина Теплова: А почему не достаточно нации русский?
Николай Кофырин: Российское государство объединяет разные нации, не только русских.
Мария Мацкевич: Я присоединилась бы к мнению, что дискуссия идёт на разных языках. Мы исходит из разной аксиоматики. Наша дискуссия могла бы состояться в точно таком же виде практически сто лет назад, если не считать чисто технических аргументов. Должна быть потребность в нашей дискуссии самой жизнью, а не только среди нас. Должна быть духовная, интеллектуальная жизнь, объединяющая нацию. Ощущение, что это принципиально для нас только. И при этом мы исходим из разных аксиом.
Дмитрий Ивашинцов: Обсуждаемые нами проблемы востребованы обществом. Например, в «Литературной газете» наша беседа с Андреем Столяровым по поводу русского народа. Это статья была вывешена на 18 сайтах, не говоря уже о чатах, где она обсуждалась. Потребность в самоидентификации среди населения огромная, и спрос на этот вопрос есть. Другое дело, может ли мы дать на него ответ или не можем.
Елена Щепановская: Когда Россия ставили вопрос «а что мы можем дать другим нациям?», она всегда была «на коне». Национальная идея состоит не в том, что мы для себя самих, а что мы можем дать другим. В частности, способность объединяться на глубинном уровне.
О. Вениамин: Есть классические философские бинарные позиции: частное – общее, конкретное – абстрактное, родное – вселенское. Национальная идея включает в себя что-то частное и что-то общее. Также как отдельная идея отдельного человека. А в чём идея человека? У каждого она своя, но что-то общее есть. Методологически это та же самая проблема – проблема диалектического сочетания частного и общего. Само слово «идея» носит проективный характер, то есть предполагается какое-то целеполагание. Чтобы осуществить это целеполагание надо внятно осознавать свои какие-то цели и ценности, базовые этические ценности: что такое добро, что такое зло, что такое грех, что такое добродетель. Нам эти понятия кажутся невнятными, размытыми, и нет желания обсуждать эти вещи. И часто отделываются отговоркой, что у каждого, мол, своё. Но ведь и общее что-то есть. Таким образом, чтобы общее что-то спроектировать, нужно прежде договориться о базовых ценностях. Российского этноса нет. Население есть, а народа нет. И конечно, никаких россиян тоже нет. Общих базовых ценностей нет. А раз их нет, то идёт вялотекущая война всех против всех. Отсюда и тотальное воровство, и загаживание всей страны. Это скифская индивидуальная психология, и никакого коллективизма здесь нет. Я призываю вернуться к осмыслению надоевших вопросов наших этических ценностей. Тогда мы сможем осуществить целеполагание и осуществить какую-то идею.
Борис Колоницкий: Если говорить о потребности в самоидентификации, то это очень актуально. Концепт русской идеи, если он есть, поможет ли он, работающий ли он? Я думаю, он не работающий. Он мешает сейчас выработки актуальных образцов самоидентификации. Я, например, считаю русских очень дисциплинированными.
Андрей Столяров: Я не вижу ничего плохого в том, что мы говорим на разных языках. У меня нет ощущение, что это один и тот же язык, просто в разных своих проявлениях. Разработка национальной идеи требует совмещения разных языков. Она является самой актуальной не только для России, но и для всего мира. Это способ нового бытия. Если мы сформулируем эту механику, мы сможем каким-то образом обозначить новую онтологию. Не сможем, значит она будет приходить сама, не спрашивая нас ни о чём.
Борис Аверин: Правильно!
О. Вениамин: Только нужно помнить, что национальную идею нельзя придумать, её можно только открыть.
Отправлено: 09.02.08 15:14. Заголовок: А я думаю, русская и..
Вениамин прав: нельзя выдумать, можно только открыть.
И я думаю, русская идея уже давно открыта... она всегда была и есть. Она пронизывает все когнитивные и сверхкогнитивные слои русской ментальности. С беспрецедентным лаконизмом и на предельно концептуальном уровне русская идея формулируется Ильёй Ильфом так:"А Козлевичу?" Нет-нет... не надо ухмылок... и вообще, как говаривал тот же Ильф:"Что за смешки в реконструктивный период?" Национальной и вполне всеохватной, рационально-трансрациональной, идеей русского народа является идея справедливости внутри коллектива неимущих. Европа пыталась холить равенство и братство, но по результату всех гильотин и то и другое оказалось чуждым европейскому cognitus. Из всего холимого из идеалов в Европе подлинным был и остался лишь идеал свободы. У русских вообще нет потребности в свободе, как свободе индивидуально, личной... - поэтому русских совершенно не травмирует принципиальная и последовательная - из эпохи в эпоху - подневольность их положения, авторитарность власти над ними. Более того, они именно требуют такой власти, такого к себе отношения. Наоборот, их вводит в социальный стресс дание им личной свободы. У русских есть лишь понятие и сознание свободы, как независимости от внешнего захватчика, свободы как ксенофобии. Именно поэтому (плюс невозможность проглотить Россию никакими военными силами) русских нельзя победить в войне, нельзя завоевать. Впрочем, нельзя завоевать не только русских... Органика же национальной идеи у русских залегает в некоем чувстве справедливости блаженных... т. ск. божьих людей без гроша за пазухой. Совместность, коллективность, "всемство" (Достоевский) глубокая органическая неприязнь ко всякой индивидуализации, тем более - автаркированию внутри общины, коллектива, мира - вот направляющие русской идеи. С поразительной точностью это выразил как-то Горбачев, когда ещё разъезжал по стране и косноязычил на встречах с народом. Он сказал: "Я так понимаю, если плохо, всем должно быть плохо... если делается лучше, всем должно становиться лучше!" (это не цитата, но очень близко, почти дословно). Русская идея - это некое бытие без индивидуального лица... тёплый быт некоторого общества, коллектива, мира, где всем одинаково трудно... где никому не должно быть лучше, мягче, теплее, сытнее, чем всем остальным.
Очень трудно однозначно оценить - хороша или плоха эта национальная идея, но одно очевидно, как только начинается распад коллектива... как только Козлевич оказывается необеспечен, а верней, заброшен в противоположность Бендеру... у русских начинается глубокое беспокойство, жестокая обида на жизнь и возмущение непорядком веще
Отправлено: 13.03.08 13:43. Заголовок: Из ЖЖ "Да, скифы..
Из ЖЖ "Да, скифы мы, да, азиаты мы!" Иинтересные фрагменты воспоминаний Репина об обстоятельствах написания и восприятия его картины "Бурлаки на Волге". Вот обратившие на себя моё внимание высказывание русского министра путей сообщения:
-- Hy, cкaжитe, paди бoгa, кaкaя нeлeгкaя вac дepнyлa пиcaть этy нeлeпyю кapтинy? Вы, дoлжнo быть, пoляк?... Hy кaк нe cтыднo -- pyccкий?... Дa вeдь этoт дoпoтoпный cпocoб тpaнcпopтoв мнoгo yжe cвeдeн к нyлю, и cкopo o нeм нe бyдeт и пoминy. A вы пишетe кapтинy, вeзeте ee нa Bceмиpнyю выcтaвкy в Beнy и, я дyмaю, мoчтaeтe нaйти кaкoгo-нибyдь глyпцa-бoгaчa, кoтopый пpиoбpeтeт ceбe этиx гopилл, нaшиx лaпoтникoв!...
Другой русский собеседник:
-- И в Beнe нeмeц Пexт [32] дaл o нeй блecтящий oтзыв; ocoбeннo o coлнцe в кapтинe и o нaшиx типax, eщe живыx cкифax.
Вот так воспринимался русский народ российской дворянской кастой: гориллы, лапотники, еще живые скифы... И это, очевидно, не эмоциональные оскорбления, выкрикнутые в запальчивости. Здесь нет нечего личного -- это именно трезвое обыденное восприятие простого массового русского народа как другой, чуждой этничности, которую не жалко. Это был подсознательный нацизм.
Надо ли удивляться, что "скифы" отвели душу на этих утонченных европейцах в 1917-1924 годах? Они, "скифы", совершенно резонно классифицировали дворян и "буржуев" как глубоко враждебных иноземцев, противоправно оккупировавших нашу страну. Вся эта профессорская словочь на "философском пароходе" должна быть благодарна, что ей позволили убраться живой."
Вот и вся "русская идея". "Сытый голодному не товарищ". Не было "русской идеи" и никогда не будет. Презрение бедных к богатым и ненависть богатых к бедным - не фундамент для солидаризации.
Отправлено: 18.04.08 10:34. Заголовок: выше разума
Подойдём по-другому. 1 Вот, бывают разумом обиженные, недоразвитые. Ниже разума. 2 Бывают на уровне разума, логичные и прагматичные. Типа биороботов. На уровне. 3 А бывают великие свершения, душевные порывы, самопожертвования ради близких вопреки логике. Это выше разума. Вот говорят Иван-дурак... Так вот он выше разума, а не ниже. Это из истории видно. И только он может сделать мир человечным. А значит спасти этот мир и его население. А полужелезные биороботы действительно лучше человека умеют уничтожать живое, природу. Вот, трактор сильнее человека, компьютер быстродейственнее, биоробот с той стороны респектабельнее. Но ведь мир-то создан для человека. Биороботы загонят всех нероботов в резервации -- это тоже из истории видно. И только Иваны способны отдать последнее, способны не загонять в загон, а потянуть за собой из пропасти. А мы тут биороботов расписываем, какие у них упаковки красивые! А они от зависти к нам, от того, что сами на человечность не способны войны развязывают
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума